Юз Алешковский

Из колымского белого ада Шли мы в зону в морозном дыму. Я заметил окурочек с красной помадой И рванулся из строя к нему.

Баб не видел я года четыре, Только мне, наконец, повезло. Ах, окурочек, может быть, с Ту-104 Диким ветром тебя занесло.

И жену удавивший татарин, И активный один педераст Всю дорогу до зоны шагая, вздыхали, Не сводили с окурочка глаз.

С кем ты, стерва, любовь свою крутишь? С кем дымишь сигареткой одной? Ты во Внукове спьяну билета не купишь, Чтоб хотя б пролететь надо мной.

В честь твою заряжал я попойки И французским поил коньяком, Сам пьянел от того, как курила ты «Тройку» С золотым на конце ободком.

Проиграл тот окурочек в карты я, Хоть дороже был тыщи рублей. Даже здесь не видать мне счастливого фарта Из-за грусти по даме червей.

Проиграл я и шмутки, и сменку, Сахарок за два года вперед. Вот сижу я на нарах, обнявши коленки, Так как не в чем идти на развод.

Пропадал я за этот окурочек, Никого не кляня, не виня, Но зато господа из влиятельных урок За размах уважали меня.

Шел я в карцер босыми ногами, Как Христос, и спокоен, и тих. Десять суток кровавыми красил губами Я концы самокруток своих.

— Негодяй, ты на воле растратил Много тыщ на блистательных дам! — Это да, — говорю, — гражданин надзиратель, Только зря, — говорю, — гражданин надзиратель! - Рукавичкой вы мне по губам.

Товарищ Сталин, Вы большой ученый, В языкознаньи знаете Вы толк, А я простой советский заключенный, И мне товарищ — серый брянский волк.

За что сижу, воистину не знаю, Но прокуроры, видимо, правы. Сижу я нынче в Туруханском крае, Где при царе сидели в ссылке Вы.

В чужих грехах мы сходу сознавались, Этапом шли навстречу злой судьбе. Мы верили Вам так, товарищ Сталин, Как, может быть, не верили себе.

И вот сижу я в Туруханском крае, Где конвоиры, словно псы, грубы. Я это все, конечно, понимаю, Как обостренье классовой борьбы.

То дождь, то снег, то мошкара над нами, А мы в тайге с утра и до утра. Вы здесь из искры разводили пламя, Спасибо Вам, я греюсь у костра.

Вам тяжелей, Вы обо всех на свете Заботитесь в ночной тоскливый час, Шагаете в кремлевском кабинете, Дымите трубкой, не смыкая глаз.

И мы нелегкий крест несем задаром Морозом дымным и в тоске дождей, Мы, как деревья, валимся на нары, Не ведая бессонницы вождей.

Вчера мы хоронили двух марксистов, Тела одели ярким кумачом. Один из них был правым уклонистом, Другой, как оказалось, ни при чем.

Он перед тем, как навсегда скончаться, Вам завещал последние слова, Велел в евонном деле разобраться И тихо вскрикнул: «Сталин — голова!»

Вы снитесь нам, когда в партийной кепке И в кителе идете на парад. Мы рубим лес по-сталински, а щепки, А щепки во все стороны летят.

Живите тыщу лет, товарищ Сталин, И пусть в тайге придется сдохнуть мне, Я верю, будет чугуна и стали На душу населения вполне.